О существовании в Северном районе ул. Лизюкова знают все воронежцы, да, пожалуй, и вся Россия, благодаря знаменитому мультфильму. Но кто такой генерал Лизюков, именем которого названа самая населенная улица Воронежа, знали немногие. Как же случилось, что получилось: памятник мультяшному персонажу был, а памятник человеку, чьим именем названа улица – нет? Почему о судьбе генерала было так мало известно?
Александр Ильич Лизюков родился в Гомеле, в Белоруссии, в 1900 г. В 30-е годы состоял на командных должностях в РККА. В 1938 г. был арестован НКВД по обвинению в измене Родине, но был оправдан, освобожден и возвращен на армейскую службу. В начале Великой Отечественной проявил себя с самых первых боев, уже под г. Борисов, за что в августе 1941 г., одним из первых в начальный период войны, был удостоен звания Героя Советского Союза.
Лизюкову, как успешному командиру самых разных воинских соединений, доверили формирование 5-й танковой армии. Этот вид соединения – танковая армия – был для РККА образца 42 года совершенно новым, неосвоенным, можно сказать, новаторским делом.
Согласно приказу НКО от 29 мая 1942 г., танковая армия должна была иметь в своем составе три танковых корпуса, одну отдельную танковую бригаду, одну-две стрелковые дивизии и специальные части. В составе танкового корпусе предусматривалось иметь 5600 человек личного состава, 168 танков (средние Т-34, легкие Т-60 и Т-70), 32 орудия (45-мм и 76-мм), 20 зенитных орудий (37-мм), 44 миномета (82-мм и 120-мм), 8 установок реактивных минометов БМ-8 и БМ-13 («катюши») - то есть советский танковый корпус весны 42-го по своим наличным силам был примерно равен немецкой танковой дивизии по числу танков, но вдвое уступал по артиллерии и почти втрое – по численности личного состава. Соотношение сил по грузовикам и тягачам – которые и определяют настоящую мобильность соединения – было еще более печальным для советских войск.
К сожалению, значение самоходной артиллерии и моторизованной пехоты для поддержки танков еще не вполне осознавалось советским командованием, так что структура танковых соединений была очень далека от сбалансированной.
Да и эвакуация заводов на восток еще не позволяла в первой половине 42-го года развернуть производство нужного количества техники.
Фактически в 5-ю танковую армию Лизюкова вошли 2-й и 11-й танковые корпуса, 340-я стрелковая дивизия, 19-я отдельная танковая бригада. К 5 июля в армию вошел и 7-й танковый корпус, отправленный из Калинина.
5-ю танковую армию собирали для контрудара из того, что было в наличии, и делалось это в районе Ельца, не так и далеко от Воронежа – который на момент отдачи приказа на формирование армии считался еще вполне тыловым городом.
Лизюков не успел завершить сборку армии и тем более – ее подготовку и боевое слаживание, потому что немцы в начале июля 1942 г. бронированным «кулаком» из отборных дивизий прорвались к Воронежу. Ставка ВГК была вынуждена, вопреки всем планам, внепланово перебросить 5-ю танковую армию с задачей нанести контрудар из района Дубровское в направлении Землянск, Хохол, перехватить коммуникации противника, прорвавшегося к Воронежу, и оказать помощь выходящим из окружения частям 40-й армии. Операцию было приказано начать не позднее 15-16 часов 5 июля, не ожидая полного сосредоточения всех сил армии
Посылать неподготовленную армию в бой, да еще по частям, в общем-то, было неправильно, однако ничего лучше у Ставки под рукой просто не было, а немецкое наступление развивалось шокирующими темпами, и любое промедление угрожало катастрофой более страшной, чем потеря танковой армии.
Надо понимать, что замыслы немцев советской Ставке известны не были, советское командование исходило из своих представлений, а самой страшной опасностью на тот момент считался возможный удар немецкой группировки от Воронежа на московское направление с повторением сценария 41-го года.
Парк бронетехники 5-й танковой армии был довольно пестрым: смесь из примерно равных долей тяжелых КВ, средних Т-34, легких Т-60, и ленд-лизовских машин. Обслуживать такой разнообразный «зоопарк» было тяжело, да и обучение людей не закончено, и грузовиков не хватает, а тягачей вообще почти нет, да и личный состав укомплектован не полностью, с бору по сосенке.
Но на этом беды не кончались. Вести армию к Воронежу от Ельца предстояло в крайне сжатые сроки, без подготовки маршрута, без рекогносцировки на местности, без проверки карт. Например, в районе реки Снова, впадающей в Дон, на имевшихся у командования армии картах местность была обозначена, как пригодная к танковому маневру. А на самом деле там была болотистая низменность, в которой танки просто вязли.
Из-за спешки возникала неизбежная неразбериха с угрозой так называемого «дружеского огня». По исследованиям кандидата исторических наук С. Марковой, изучавшей в архивах материалы боевых действий Воронежского фронта, танкистам приходилось рисовать на машинах опознавательные белые треугольники, чтобы хоть как-то обозначиться для своей авиации. Но в воздухе господствовала авиация вражеская.
Чтоб было понятно – даже один-единственный танковый батальон, если его вести одной колонной, растягивается на 2-3 километра. А тут у нас армия из 3 корпусов, в каждом из которых по 3-4 бригады, а в каждой бригаде – по 3-5 батальонов, да пехота, да части усиления и обеспечения. Десятки танковых и моторизованных колонн одновременно на марше.
И все они идут в одном направлении, поднимая огромные пылевые тучи до самого неба на июльских, прожаренных солнцем, грунтовых дорогах – потому что гусеницами перетирают даже сырой грунт в сухую воздушную взвесь. И эти пылевые тучи отлично видно с воздуха.
А в воздухе господствовала вражеская авиация, и эта авиация очень хорошо умела вести воздушную разведку. По сути, противник обнаружил выдвижение армии Лизюкова очень быстро, уже в районе Ельца.
Утром 6 июля первым перешел в наступление 7-й танковый корпус генерала Ротмистрова. В районе села Красная Поляна произошел встречный бой корпуса с частями 11-й танковой дивизии вермахта, в результате которого наступающий противник был остановлен и даже отброшен за реку Кобылья Снова. 7 июля в сражение был введен с ходу, с колес, без подготовки и времени на приведение маршевых колонн в порядок 11-й танковый корпус генерала Попова. В ожесточенных боях, продолжавшихся четверо суток, соединения 7-го и 11-го танковых корпусов потеснили врага на 4-5 км, и вышли к исходу 10 июля к реке Сухая Верейка. В этот день в наступление перешел и 2-й танковый корпус генерала Лазарева, однако добиться продвижения не удалось – немцы уплотнили оборону, хотя попытки прорыва обороны предпринимались примерно до 23-25 июля.
Противник сумел сконцентрировать севернее Воронежа 9-ю и 11-ю танковые дивизии, три пехотные дивизии, там же сосредоточил всю корпусную артиллерию, создал противотанковые узлы, и измотал советские танковые корпуса поочередно и поодиночке. Основные потери 5-я танковая армия понесла от противотанковой артиллерии и авиации.
В середине июля 1942 г., по рассмотрению неудачных для 5-й танковой армии боев, Ставка расформировала эту армию. Лизюков с понижением был назначен командиром 2-го танкового корпуса. Управление частями это не улучшило, бригады продолжали идти в бой и сгорали один за другим. 23 июля (по другим источникам – 25 июля) 1942 г. комкору Лизюкову доложили: на одном участке фронта удалось прорвать вражескую оборону, но связи с ушедшими вглубь подразделениями нет.
Генерал решил проверить информацию лично. Сел в свой КВ, взял охрану из отделения автоматчиков и ушел вслед за своими пропавшими бойцами, в прорыв. Около с. Медвежье попал в противотанковую засаду. Почему Лизюков принял такое решение – остается только гадать Назад он уже не вернулся. Его искали разведгруппы, уходившие ночами за линию фронта, но не нашли.
Тем не менее, июльское сражение, погубившее 5-ю танковую, принудило командование вермахта на целый месяц задержать – да и серьезно потрепать – в обороне у Воронежа танковые и моторизованные дивизии, которым предназначалось участие в наступлении на Сталинград. И впоследствии именно этого месяца, и именно этих погибших на северных подступах к Воронежу танковых сил, как раз и не хватит немцам для успешного завершения штурма волжской твердыни. В «войне моторов» все решает время, и это время было отобрано у вермахта ценой крови танкистов Лизюкова.
После войны генерала долгое время считали не погибшим, а без вести пропавшим – не удавалось найти место захоронения. Кое-кто даже утверждал, будто останки генерала в послевоенные годы при укрупнении братских могил перенесли в одну из них.
Но поиск истины продолжался. В 1995 г. группа воронежских поисковиков и краеведов вместе с коллегами из города Энгельс Саратовской области работала в районе старых хуторов Лебяжье и Сухая Верейка (ныне слившихся в одно поселение). Тщательно опросили местных старожилов. Те рассказали: в один из дней июльского танкового сражения в хутор въехала советская полуторка. Из кузова выгрузили тело человека в обгорелом комбинезоне, затем еще 7 тел, все в советской форме. Их погребли на церковном погосте.
Воронежский краевед и поисковик И. Парахневич сопоставил данные опроса и архивные документы, отражавшие ход боя. Все совпадало – братская могила должна была быть именно здесь. Поисковики начали раскопки на старом погосте.
Однако вокруг церкви все было на глубину в метр забито горелым шлаком и битым кирпичом. Толстый слой шлака не позволял применить миноискатели, а щупы не пробивали плотный грунт. Пришлось вести раскопки по площадям, пробили много шурфов, но захоронение так и не нашли. Тем временем срок командировки закончился. Задача была оставлена на будущее.
Работы продолжили годы спустя. В 2008 г. поисковой группе «Дон» во главе с М. Сегодиным на том же самом месте удалось наконец обнаружить останки человека в обгорелом комбинезоне, и рядом с ним еще 7 тел – точно так, как говорили старожилы.
И все же оставались сомнения в принадлежности останков именно А. Лизюкову. Из Белоруссии пригласили его родственников с целью взять у них биологический материал. Сделать такую экспертизу в то время можно было лишь в Германии, на что не нашлось средств. Поэтому воронежская судмедэкспертиза обработала найденные лицевые кости по известному методу академика М. Герасимова. Реперные лицевые позиции с фото Лизюкова точно совпали с гипсовыми портретами, сделанными на основе анализа черепа. Сомнений не осталось – найденные останки принадлежат генералу.
Генерал Лизюков вместе с семью боевыми товарищами был перезахоронен в майские праздники 2009 года на Аллее Славы с надлежащими воинскими почестями, в присутствии губернатора Воронежской области А.В. Гордеева, ветеранов и всех неравнодушных к его судьбе. Памятник Лизюкову стоит прямо напротив улицы его имени.
Комментарии